Как я создаю урок сознавания через движение

Илай Вадлер
Eli Wadler, How I Build an Awareness Through Movement Lesson
 
Во время моих профессиональных уроков в европейском или же в израильском филиале Института Вингейт, меня часто спрашивают: «Илай, каким образом вы строите свои уроки ATM? Есть ли определенная формула, которая может нам помочь?» Этот вопрос возникает снова и снова, так как методу Фельденкрайза свойственно, что уроки не повторяют друг друга. Разнообразие уроков настолько велико, что это удивляет учеников, регулярно посещающих групповые занятия. Учеников, обучающихся на специалистов, естественно, разнообразие ошеломляет еще больше, ведь они более восприимчивы к изобилию материала, предоставленного им в течение года.
Я постараюсь ответить и пояснить свои мысли и идеи, которые подтолкнули меня к текущей профессиональной деятельности. Во-первых, честно говоря, важно отметить, что Моше Фельденкрайз (далее Моше) оставил для тех, кто пошел по его стопам, огромное количество полезного материала, содержащегося в записях уроков, книгах и университетских лекциях. Кроме этого у нас было десять лет совместной работы, включая три года ежедневных занятий на его первом тренинге, где я имел честь оказаться среди первых 13 учеников. Я старался изо всех сил и попал в группу Моше на улице Александра Янаи, где обучался в течение десяти лет, параллельно проводя уроки ФИ (Функциональная интеграция) на улице Начмани.
Десятилетие работы с уроками АТМ и ФИ в его присутствии оставило свой отпечаток. Настолько сильный, что работа, идеи, мысли о новых путях и решениях в моей работе и во всем, что я вижу (на работе, на улице, в искусстве, в музыке, природе, воспитывая детей и в моем браке), все смешалось, переплелось и стало занимать основную частью моей жизни. Фактически в результате трансформации от всего того, что я пережил в своей работе, я стал тем, кем являюсь сейчас. Я не воспринимаю свой путь только лишь как источник денежной прибыли или просто увлекательной профессией. Для меня это скорее опыт «погружения», который является «домом» для моего мозга и тела. Именно отсюда я выхожу для свершения ежедневных поездок в клинику на улице Рембрандт или Вингейт, или для проведения занятий АТМ, или же для работы в любой другой точке мира. Но даже когда я возвращаюсь домой, я не могу отделить «работу» от своего дома. Ведь даже развитие моих детей служит источником вдохновения и бесконечного исследования все новых и новых идей.
После всего сказанного выше хочу отметить, что обучаясь у Моше, находясь в его обществе и наблюдая за ним, мы были вооружены возможностью видеть, спрашивать и наблюдать собственными глазами. И это дало нам гораздо больше, нежели обучение путем обычной практики. Я учился смотреть и видеть каждый день и каждую секунду свежим взглядом, уместным для конкретной личности, не вступая в общепринятые шаблонные соглашения.
Поэтому я стараюсь научить моих студентов тому, чтобы они внимательно вглядывались и вслушивались, а не просто смотрели и слушали как обычно. Я очень серьезно отношусь к повторяющемуся вопросу многих своих студентов, которые ищут универсальные формулы и легкие пути. Возможно, это из-за неверия в свои силы, возникающего у них после неизбежного сравнения богатых и поразительно четких уроков, полученных от меня, с их уроками, иногда совсем хилыми и скучными. Я отношусь к этому вопросу серьезно и уважительно, поскольку именно этот вопрос я задал Моше, когда впервые начал проводить уроки по его методу в его же присутствии, и не только в магнитофонной записи, но и те, которые он доверял мне проводить самостоятельно. Я спросил его: «Моше, как Вы создаете все более богатые, удивительные и содержательные уроки?». Его ответ был таким: «Наблюдай за моими уроками, и однажды они станут частью тебя, тогда ты сможешь создавать бесчисленные уроки самостоятельно». Его ответ, конечно же, не удовлетворил меня. Однако сегодня, глядя на них новым взглядом, а не так, как смотрел раньше, его ответ для меня раскрывает целую вселенную. Когда я видел Моше с изображением набросков нескольких движений на желтеющей бумаге, и как он из этого создавал совершенные творения, я был куда более удручен; все представлялось мистическим и совершенно недостижимым.
Теперь же я прихожу с наброском одного или двух движений в голове для каждого урока. Из набросков я создаю целый урок. Только не забудьте о том, что прошло почти 30 лет обучения практикой, которая представляла собой намного большее, чем обычный повседневный опыт. Я начинаю каждый урок с определенного движения, чему мы научились от Моше. Это движение создает много дополнительных циклов вокруг себя, и так развивается урок. Движение существует в моем воображении раньше, нежели мои ученики осуществят его. Я предлагаю движения классу. Я систематически, своим тренированным взглядом, вижу, где возникает наибольшая трудность. Я знаю множество решений, которые совершаются как одно движение, следующее за другим, пока весь класс не продвинется на один шаг, каждый в соответствии со своими способностями.
Мне очень нравится, когда группа не работает синхронно, как хорошо обученный хор. Я люблю когда каждый находит свою собственную основу для жестов и движений своего тела, насколько он ее понимает, и находит свои собственные решения, включающие тонкие нюансы. Как только я замечаю, что часть людей посматривают на других, я понимаю, что создал семантическую проблему в своей речи и что мне нужно дать дополнительные поясняющие указания. Можно сказать, что 80% сырого материала урока уже заложено в движениях учеников, в их способе поиска решения и реализации движений. Я «краду» и заимствую решение у некоторых из них для общей пользы. Я также охочусь на плохие решения для того, чтобы придать выразительность более эффективному, обоснованному и естественному решению.
Я допускаю, что движение, которое представляется сложным, легко доступно нам, однако в то же время мы сами препятствуем его появлению антагонистическими и бесполезными движениями. И поскольку мы должны «убрать» с пути те подножки, которые ставят нам наши привычки и недостаток чувствительности, я концентрируюсь на отдельном движении, возвращаясь к нему после каждой группы движений. Таким образом это движение становится ориентиром, отмечающим главную тему урока. Сотни и тысячи уроков ФИ, которые я провел за почти 30 лет работы, позволили мне ощущать в собственном теле в точности то, что я предлагаю своим студентам: решения различных нарушений, исходящие из личного телесного опыта. И широкое разнообразие решений, которые я опробовал за последнее десятилетие, обеспечивает меня еще более роскошными решениями, которые мне кажутся экономичными и конкретными. Во время самого урока я внутренне «фотографирую» и совершенствую движения различных учеников, проводя систематичные сканирования тела.
Для примера:

а) Я «останавливаюсь» для того, чтобы «позаимствовать» движение от опытного ученика, который красиво «работает» с точностью, эффективностью и легкостью осмысленного движения.

б) Новый ученик, у которого нет уверенности в себе и в своем теле, посматривает по сторонам и пытается скопировать своих соседей. Язык тела чужд ему, и нужно много терпения, чтобы восстановить этот язык, который в детстве был его «родным языком».

в) Я наблюдаю за человеком, который испытывает боль. Его голова и внимание слишком далеки от того, чтобы слушать. Он в основном концентрируется на своей боли. Из-за неспособности слушать в этом состоянии он заявит, что не понимает моих слов.

г) Я наблюдаю за человеком, работающим автоматически, с ужасной недостачей чувствительности к телу, с силой и неконтролируемой скоростью.

д) Я смотрю на человека очень «гибкого» в определенной части тела, в то время как в других частях тела он малоподвижен. Для того, чтобы «компенсировать» эту малоподвижность, он совершает демонстративно большие движения — как будто на соревновании по гимнастике. Результаты болезненны и не учат его ничему, они проявятся через боль и дискомфорт по окончании урока.

е) Я наблюдаю за человеком, который из-за предубеждения относительно определенных движений (к примеру, в положении стоя на коленях), будет отказываться выполнять их, потому что они «вредны» для него.

Я перечислил, конечно, только основные типажи людей, но группу на занятиях АТМ обычно составляют люди, в которых можно увидеть черты различных «двигательных личностей».

Я чувствую себя пастухом со стадом овец, стремясь не оставить позади никого, кто испытывает сложности, и при этом не выпускать вперед никого с лучшими способностями, так как я должен побудить каждого учиться друг у друга. У каждого будет достаточно пространства для развития и самовыражения. Каждый закончит урок расслабленным, освеженным и, в основном, с более богатым набором способов выполнять простые повседневные движения, и каждый будет ощущать, что это произошло с ним в результате обучения. Я должен проложить путь для каждого, по крайне мере в начале пути, откуда он сможет найти дополнительные пути себе на пользу.
Можно сказать, что я считаю каждый урок гармоничным творением, а студентов группы — оркестром с разнообразием отдельных инструментов. Я — дирижер оркестра, а произведение создается прямо во время выступления; я прихожу, однако, с конкретной темой, которой может быть позвоночник, в то время как отдельные позвонки, суставы, мышцы, сосуды, конечности, кожа, выражение лица и язык тела я должен «срисовать» с людей передо мной, с их помощью и с их полного согласия.
Я не должен приходить с готовым от А до Я уроком, который я затем насильно «наклеивал бы» на людей, так как в этом случае это было бы похоже на «бал-маскарад». Когда я прихожу на урок со всем, что во мне есть, и поэтому наблюдаю за каждым человеком своим чувствительным взглядом, я впитываю каждую нить движений. Урок, который я провожу подобным образом, будет «подогнан» под каждого человека в отдельности и под каждую группу в целом, и никогда не будет доступен широкой публике.
Поэтому каждый отдельный урок будет для меня увлекательным приключением, а для моих студентов он станет обучающим экспериментом, с которого они будут уходить с улыбкой на лице. Такая встреча между чувствительным учителем, который учится каждую секунду своей жизни, в полном сознании и восприятии, и его студентами, каждый из которых — отдельный и уникальный мир, позволяет создавать бесконечно свежие, увлекательные и разнообразные уроки. По этой причине невозможно вывести единую формулу для создания урока АТМ. Каждый учитель должен сам проложить для себя путь, чтобы позволить своим ученикам изучить при помощи урока пределы своего комфорта и по возможности расширить их.
Подводя итоги сказанному, я вижу и строю каждый урок как отдельное творение. Есть основная тема и есть базовое движение, которое повторяется с различными вариациями и в различных направлениях. Существует направление и цель урока для произвольного применения в повседневной жизни и есть движения, полученные в результате выполнения урока. Эти движения — не случайная подборка приятных или похожих движений. Каждое движение зависит от предыдущего и в результате помогает рождению дополнительного движения. Если я имею дело с рождением нового творения, то мои студенты — это музыканты, каждый со своим собственным инструментом, посредством которого я даю ему возможность выражать себя, так чтобы он сначала изучил свои внутренние черты и чтобы это помешало ему копировать внешние звуки.
Я должен позволить каждому ученику реализовать свой потенциал без ощущения разочарования, но как будто заново переживая свою молодость и ранние движения. Как взрослый, «неожиданно» сумевший выполнить движения, давно забытые им, и теперь совершающий их безо всяких усилий, он обретает уверенность в своем теле, своем здоровье и в самом себе. Поскольку мы в действительности имеем дело с искусством, трудно объяснить, как написать песню, ведь это попытка объяснить словами то, что не поддается описанию. Поэтому ценный урок по моему мнению — тот, который максимально далеко уходит от концентрации на самом упражнении. Для меня органичная непрерывность движений создает единое целое, от подошв стоп и до макушки головы.